*
Вот, открываешь, скажем, почту или читаешь ЖЖ, делая всё это полусознательно-полуавтоматически и никакого сокровенного смысла не усматривая в этих привычных действиях, и так же точно можно открыть восьмой номер Нового Мира и там среди авторов обнаружить Дм. Галковского, возможно припомнив тут же, что он известен своим романом-размышлением "Бесконечный тупик" и обратив внимание, что сейчас в журнале им опубликован киносценарий под названием "Друг утят". Однако первые же страницы киносценария катапультируют читателя из привычного течения жизни вон, и читающей оказывается словно бы в другом мире, в котором действует мощнейшая сила, на которой держатся все, и эта в их числе, антиутопии (жанр, расцветший в начале XX века после того, как Герберт Уэллс, написавший "Современную утопию", его открыл, а Гауптман, Хаксли, Замятин, Юнгер, Оруэл и другие развили). Основной вектор этой силы в том, что она пророчествует, прозревает и делает это так, что становятся ясно, из чего, собственно, складывается будущее. Галковский, например, делает попытку тем, казалось бы, малозначительным действиям, придать решающий смысл, и, согласно его предсказаниям, играть в компьютерную игру, смотреть почту или читать ЖЖ вовсе не такое уж безобидное развлечение, а именно те ростки в настоящем, из которых разовьётся стволовое направление в будущем. Eo ipso Галковский и даёт происходящим событиям будущее, показывая, во что они разовьются через двадцать-тридцать и через сто лет, а значит придаёт этим действиям и смысл. В этом притягательная сила антиутопии Галковского: она заполняет царящий сегодня смысловой вакуум и из будущего указывает, вокруг чего и как устроиться жизнь, давая тем самым определённый душевный покой читающему, если только страшное будущее успокаивает лучше неопределённого. А будущее, которое нарисовал Галковский, действительно страшно, особенно страшно для русских, ведь по его сценарию русские принуждены будут закопаться под землю и жить по одиночке, что смертельно для русского человека, только тогда и живущего по-настоящему, когда есть хотя бы несколько человек, с которыми он или она живёт душа в душу и которые, таким образом, образуют уже не отдельные "личности" в западном смысле (т.е. такие, которые в самодосточности видят цель и счастье жизни), а единый полифонический организм.
Надо сказать, что вообще Галковскому удалось написать убедительно, особенно на общем литературном фоне, который задаётся в массе своей культурологическими туристами, перебивающимися стилевыми и сюжетными заимствованиями, назовём их так, чтобы не говорить "плагиатом", ведь люди эти достойны, ipso facto, скорее жалости, чем поругания. Однако есть в сценарии Галковского и такие сцены, которые приходится принимать cum grano salis. Такова, к примеру, сцена смерти Петухова, который всё же не мог знать, кто к нему вломился и почему, не ведая, ведь, что "дочка большого человека" покончила с собой, как не мог он и разбиться "в лепёшку", прыгая с четвёртого этажа, и не могла милиция приехать мгновенно. Таких неточностей в сценарии довольно много, что можно объяснить тем, что автор слишком уж проникся "духом эпохи", которую решил зарисовать и перестал, по Маклуену, отличать смысл и выразительные средства, которые этому смыслу служат.
Несомненно тем не менее то, что Галковский правильно указал тенденцию к индивидуализации жизни, как в своё время правильно указал её Замятин в своей антиутопии, предостерегавшей наоборот от чрезмерной коллективизации (так вот и можно поверить в этот самый чёртов маятник), но именно предостерегавший, т.е. сам её заметно страшившейся и видимо имевший целью припугнуть и других своим "Мы", открывая страшные тенденции и тем самым как бы обезвреживая их и оберегая свою культуру от грозящей опасности. Но не то у Галковского, у него подход мыслителя и скорее исследователя, нисколько не убоявшегося открытых им картин будущего, а представляющего их возможно точнее и доказательнее, и препарирующего их даже с некоторым увлечением, заставляющим по прочтении задаться вопросом: "Да не хочется ли самому-то автору такой жизни? Не соскользнул ли он вниз по той грани, которая отделяет беспристрастного исследователя от проводника и пропагандиста и не живёт ли сам автор, пусть не в физическом смысле, но в смысле образа своих мыслей, в таком же вот ужасном колодце с роботами, которые он рисует?" Да ладно автор, но мы-то, мы сами не живём ли уже в том будущем, которое он обрисовал? И не есть ли этот киносценарий на самом деле кинохроника нашего времени, а вовсе не будущего?
Вот для того, чтобы добраться до этих вопросов и стоит читать Галковского. А что до ответов, то их искать можно открывая почту, читая ЖЖ и пытаясь в этих действиях создать такой смысл, который бы избавил от будущего, которое пророчит Галковский.
----------
* Маршалл Маклуэн (Marshall McLuhan) идеолог информационного общества, выдвинувший тезис "the medium is the message", author of several books on mass media including a book under the same title as the syllogism on the medium and "Understanding Media: The Extensions of Man", "The Mechanical Bride".
интернет-издание "Русский переплёт", 29 августа 2002 года
