03.08.2006
Святее папы
В 1917 году к власти в России пришли андеграундные хулиганы. Яркий представитель
маргинальной культуры большевиков – историк Михаил Покровский. Криворожий приват-доцент,
насидевшийся за спинами удачливых коллег до тоски зелёной и седых волос, при советской
власти выскочил как чёрт из коробочки и покатился кубарем по городам и весям,
эпохам и странам. На страницах вроде бы солидных «трудов» Покровского описываются
деяния исключительно дегенератов, алкоголиков, развратников, уродов и сифилитиков.
Кто же входит в это политической подполье? А все, кроме большевиков. В этом и
заключалась «научная метода» большевистской науки со времён Карла Маркса. Выкакает
красный профессор ватрушечную какашку на голову какому-нибудь Пушкину или Бетховену
и «ловит звуки одобренья не в сладком ропоте хвалы, а в диких криках озлобленья».
Для ничтожества негативный интерес ох как приятен. После сорока-то лет «замалчивания
буржуазной академической наукой».
В общем, для марксистских историков в период «штурма унд дранга» 20-30-х годов
не было ничего святого. Тем удивительнее их отношение к какому-то, извините за
выражение, «Шекспиру». Кто такой Шекспир для большевика? Провонявший нафталином
гимназический классик, которому рука сама тянется пририсовать колпак или хобот.
Так нет же! В советских кругах все двадцатые годы шли почтительные споры об авторстве
гениальных шекспировских пьес, повторяющие постановочные дискуссии в самой метрополии.
В Англии «дискутировали» следующим образом:
- Сэр, я утверждаю, что под маской гениального Шекспира выступал сэр Рэтленд.
- Чушь, как вам не стыдно! Величайший Шекспир сам написал свои гениальные произведения.
- Спору нет, что Шекспир величайший гений всех времён и народов. Но это псевдоним
Бэкона.
В СССР дословно копировали имперскую риторику, смиренно добавляя от себя марксистские
комплименты:
- Товарищи, я утверждаю, что под маской гениального Шекспира выступал дворянский
революционер, декабрист товарищ Рэтленд.
Каков итог ритуальных дискуссий англичан о Шекспире? Всегда один и тот же. В
споре побеждает официальная точка зрения, которой придерживаются державинские
старички-генералы. На пустом месте они подводят очередной (пятый-десятый-двадцатьпятый)
итог, тему закрывают, получают денежку из казны на поддержку музеев-театров-институтов
и их дирекции. А через 10 лет начинается новая сенсация и полемика. МЕХАНИЗМ.
Какая же точка зрения возобладала на колониальной окраине? Нетрудно догадаться.
В 1932 году дореволюционный приват-доцент, а ныне советский шекспирист Смирнов
подвёл итог дискуссии в классическом стиле. В своём предисловии к изданию пьесы
Макса Жижмора "Шекспир. Маска Рэтленда" он обрушился на антисоветчиков-антишекспиристов,
признающих гениальность творений классика, но отрицающих его существование. Смирнов
тупо, по-хамски забивал сваи английского официоза: сволочи, подлецы, антинаучные
шарлатаны, Шекспир был, потому что был.
Современный российский исследователь Шекспира Гилилов (вариант доброго следователя:
«Шекспир гений, но не Шекспир») справедливо замечает, что «Смирнов оставил позади
даже самых консервативных британских шекспироведов», а его концепция, изложенная
по частному поводу, весьма скоро стала государственным официозом. Шекспир в СССР
победил, разумеется, до 1991 года. С 1991 началось обычное фигиле-мигеле, переморг
и перепук авгуров, рассчитанный на условия свободы печати (но, добавим, не на
наличие интернета). Тут-то и пошёл в гору Гилилов и «шекспировский вопрос». МЕХАНИЗМ.
Однако, приведём показательный отрывок из английского беснования Смирнова:
«Подводя итоги всем "теориям" антишекспиристов, мы должны решительно подчеркнуть
то, что делает их не только неприемлемыми для нас, но и идеологически враждебными...
Во-первых, это построение на базе антинаучного психолого-биографического
метода в манере Брандеса, стремившегося объяснять все содержание творчества
писателя (вплоть до отдельных его образов) узколичными обстоятельствами
его жизни, интимными его переживаниями и впечатлениями... Во-вторых, это
господствующая в антишекспировской литературе аристократическая тенденция
(не случайно все серьезные кандидаты в Шекспиры - титулованные лица). Думаем,
что этих двух моментов достаточно, чтобы признать проникновение "Рэтлендской
гипотезы" в нашу учебную литературу досадным недоразумением. Вообще же, весь
этот долгий и запутанный спор по поводу шекспировского авторства представляет
лишь анекдотический интерес и не имеет ничего общего с научным изучением творчества
Шекспира. Нам важно не имя автора и не бытовая личность его, а классовый субъект
тех 34 пьес, которые, - надо полагать, с достаточным основанием, - современники
и потомство приписывали Вильяму Шекспиру».
Коротко и ясно. Сопи в две дырки, читай «Гамлета». В заключение «из анекдотического
интереса» сообщим, что «Александр Александрович Смирнов» (в миру Абрам Зак) был,
подобно Чуковскому, сыном еврейского предпринимателя, подобно Чуковскому ещё до
революции был завербован Интеллидженс Сервис и после 1917 получил «золотую пайцзу».
Поэтому, несмотря на командировки в Англию и Ирландию и на тесное сотрудничество
с добериевским НКВД, его не расстреляли в 1937, а дали возможность, подобно другим
небожителям, прожить свои 80 лет в тепле и холе. Нравственный облик «Смирнова»
достаточно характеризует один факт. После присуждения Пастернаку Нобелевской премии
убелённый сединами старец стал визжать и требовать убрать все переводы лауреата
из готовящегося собрания сочинений Шекспира. Справедливости ради добавим, что
сам Пастернак параллельно увлечению английской культурой до конца жизни был фанатизированным
сталинистом. Обыкновенное дело – «с кем поведёшься...».