01.08.2007
Виталий Бианки. Умная голова

- Чудачка, - шипел Дикий Селезень на Дикую Уточку. - Что ты всё здесь, в болоте,
прячешься? И не заметишь, как охотник к тебе подкрадется.
- Та-ак, та-ак! - согласилась дикая Уточка. - Опасно... А куда деваться?
- Смотри, - сказал Дикий Селезень: - вон там, у берега озера, плавают четыре
утки. Летим к ним, - и там с ними будем в полной безопасности. Уж это - как
дважды два четыре.
- Ка-ак? Ка-ак? - спросила Дикая Уточка. Она не знала арифметики.
- Да так, - сказал Дикий Селезень, - очень просто. Четыре утки да мы двое -
всего нас будет шесть уток. У каждой утки по два зорких глаза. У шести уток
- шесть на два - двенадцать зорких глаз. А у нас с тобой только - дважды два -
четыре. двенадцать разделить на четыре будет три. В три раза, значит, безопаснее
нам с теми четырьмя утками на озере, чем одним на болоте. Это уже точно арифметически.
- Та-ак, та-ак! - согласилась Дикая Уточка. - Только что-то не нравятся
мне эти утки. Почему они не кувыркаются в воду вниз головой, почему хвостиков
не кажут над водой?
- Чепуха какая! - рассердился Дикий Селезень. - Не обязаны они все время кувыркаться!
А разве ты не видишь, что каждая из них, как и полагается в нашей породе,
с носка плоска? Разве у каждой голова, хвост, крылья не точь-в-точь такие, как
у нас с тобой, и не такого же цвета? Все признаки налицо, а ты...
- Та-ак, та-ак! - соглашалась Дикая Уточка. - Вижу-то вижу, а только что-то
боязно мне, только что-то кажется мне, будто эти утки... какие-то не такие.
- А какие же?
- Да... арифметические!
- Ну, знаешь! - возмутился Дикий Селезень. - не желаешь, как желаешь, - и сиди
одна в своем болоте, пока охотник не пришел. А я полетел.
- Зря, зря, зря! - закричала ему вслед Дикая Уточка.
Но Дикий Селезень уже перелетел на озеро и с плеском подсел к четырем деревянным
уткам-чучелам, мертво покачивавшимся на волнах. Прятавшийся в кустах охотник
выстрелил, - и голова Дикого Селезня упала в воду.
- Та-ак, та-ак, та-ак! - грустно закрякала Дикая Уточка; она отлично все видела
из своего болота и еще глубже запряталась в кочки. - Зря ты, Дикий Селезень,
погиб, зря, зря! Умная была голова, а глупышу дана.