"Утиная правда" уже писала о таких корифеях советской "разведки", как П.М.Фитин (29.08.05) и Л.Р.Квасников (31.10.05), поэтому умолчать о П.А.Судоплатове было бы несправедливо. Тем более, что мемуары опального генерала дают богатый материал о советском атомном шпионаже.

В них Судоплатов предстаёт перед читателем весьма информированным, искренним, но несколько наивным человеком (что естественно для человека с его образованием и биографией) - пишет генерал так, как он на самом деле всё и видел с высоты своего поста и кругозора.

В частности, Судоплатов вполне честно сознался в безграмотности.*) Он имел только начальное образование (основы русского языка, изложение Библии для детей), в 12 лет бежал из дома, в подростковом возрасте попал к красноармейцам и служил большевикам верой и правдой всю сознательную жизнь. В молодости он пытался учиться, но его упорства хватило только на месяц.

С таким образованием он:

1. занимал должность заместителя начальника зарубежной разведки (до февраля 1942);

2. занимался организацией партизанского движения и сбора разведывательной информации по Германии и Японии;

3. исполнял обязанности начальника группы «С» — отдела «С» НКВД — МГБ с 02.02.1944 по 31.05.1947 и начальника службы «К» (контрразведывательного обеспечения атомной промышленности) с 10.11.1945 по 30.03.1947. Эти подразделения, возглавляемые ген. Судоплатовым, были самостоятельными службами и не входили в состав разведывательного Управления НКВД-МГБ.

Здесь мы приведём фрагмент из мемуаров Судоплатова о том, как Я.Терлецкого посылали на встречу с Нильсом Бором. Во-первых, по этому фрагменту хорошо видно, как чиновник криптоколонии, используемый вслепую, воспринимает окружающую действительность и своё место в ней. Во-вторых, детально показаны будни "вербовки" советской агентуры; ключевую роль при этом играют "зарубежные друзья СССР" или советские люди типа Капицы - с заметным английским следом в биографии. На долю собственно  чекистов остаётся лишь организация курьерской службы.

Итак, свидетельствует Судоплатов:

"Бор ни в коей мере не был нашим агентом, но он оказал нам неоценимые услуги. После разговора с Мейтнер в 1943 году в Швеции он активно выступил за то, чтобы поделиться атомными секретами с международным антифашистским сообществом ученых. В формировании позиции Бора и Мейтнер огромную роль сыграла известная финская писательница Вуолийоки, видный агент нашей разведки. Вуолийоки приговорили в Финляндии за шпионаж в пользу СССР к смертной казни, но ее освободили под давлением общественности (один ее зять был заместителем министра иностранных дел Швеции, другой — одним из руководителей компартии Англии — Палм Датт), и она оказалась в Швеции.

Впоследствии нам удалось через Вуолийоки и Мейтнер найти подходы к Бору и устроить с ним встречу наших сотрудников Василевского и Терлецкого в ноябре 1945 года в Копенгагене.

... Выдвигалось и другое предложение — послать Капицу к Нильсу Бору. Капица хорошо был известен на Западе и пользовался большим авторитетом в научном мире. Несомненно, что его письмо к Бору в 1943 году способствовало установлению, при посредничестве разведки, неформального контакта с западными учеными, работавшими в области атомных исследований. Однако Капица вел себя независимо, и это не нравилось руководству, а неприязненное отношение к нему Берии и Вознесенского исключало возможность его поездки за границу. ...Однако мы решили остановить свой выбор на Терлецком — он мог бы произвести своей широкой эрудицией и осведомленностью нужное впечатление на Нильса Бора.

В своих мемуарах Терлецкий пишет, что накануне поездки в Копенгаген его принял Капица и посоветовал не задавать Бору много вопросов, «а просто представиться, передать письмо и подарки от него, рассказать о советских физиках, и Бор сам сообщит о многом, что нас интересует».

Предварительная договоренность о встрече с Бором была достигнута благодаря финской писательнице Вуолийоки, о которой я уже писал, и датскому писателю Мартину Андерсену Нексе. Нексе не был нашим агентом, но оказывал в 40-х годах большую помощь Рыбкиной в установлении полезных контактов и знакомств с влиятельными людьми в странах Скандинавии.

В июле 1993 года во время беседы с Терлецким мы вспоминали некоторые подробности этой истории. Накануне встречи Бор сообщил в советское посольство, что примет нашу делегацию. В начале встречи Бор нервничал, вспоминал Терлецкий, и у него слегка дрожали руки. Видимо, Бор понял, что впервые напрямую имеет дело с представителями советского правительства и настало время выполнить принятое им и другими физиками решение поделиться секретами атомной бомбы с международным сообществом ученых и советскими физиками.

После первой встречи с Василевским на приеме в нашем посольстве 6 ноября 1945 года Бор предпочел вести разговор по научным вопросам только с Терлецким. Выбора не было, и пришлось санкционировать встречу Терлецкого и Бора наедине с участием переводчика. Вопросы для беседы с Бором были подготовлены заранее Курчатовым и Кикоиным.

Разумеется, писать о попытке якобы вербовки Бора со стороны Василевского могут лишь совершенно некомпетентные люди — Чиков, Геворкян и др. Речь шла, как видно из опубликованных документов, о перепроверке порученной ранее разведывательной информации со стороны виднейшего ученого, симпатизировавшего Советскому Союзу.

Терлецкий сказал Бору, что его тепло вспоминают в Московском университете, передал ему рекомендательное письмо и подарки от Капицы, привет от Иоффе и других советских ученых, поблагодарил за готовность проконсультировать советских специалистов по атомной программе.

Бор ответил на вопросы о методах получения в США урана, диффузионном и масс-спектрографическом, о комбинации этих методов, каким образом достигается большая производительность при масс-спектрографическом методе. Он сообщил, что в США все котлы работают с графитовыми модераторами, так как производство тяжелой воды требует колоссального количества электроэнергии. Терлецкий получил ответы на целый ряд принципиально важных вопросов, в том числе о плутонии-240, о нем в официальном докладе Смита, полученном нами от Бора и из США, не было ни слова. Встреча, по мнению Курчатова, имела важное значение для верификации нашими специалистами имевшихся у разведки нескольких сотен отчетов и трудов Ферми, Сциларда, Бете, Оппенгеймера и других зарубежных ученых. Было рассмотрено, как вспоминает Квасников, 690 научных материалов. По мнению Джона Хассарда, известного английского специалиста по ядерной физике из London's Imperial College, Бор в устной форме дал существенную информацию русским о конструкции американской атомной бомбы. Джек Сарфатти, физик-теоретик, ученик одного из создателей атомной бомбы Х. Бете, также считает, что ответы Бора содержали важную стратегическую информацию по созданию ядерного оружия.

Знаменательно, что Бор формально поставил в известность английскую спецслужбу о встрече и беседе с советскими специалистами по атомной программе, передаче русским доклада комиссии Смита, но вместе с тем он умолчал о характере заданных ему вопросов. Таким образом, западные спецслужбы до ареста Фукса не имели представления о том, что принципиально важные вопросы создания атомного оружия нам уже известны."

Нарочитая бездеятельность британских спецслужб не вызвала у Судоплатова никаких вопросов, мотивы поведения Бора, Вуолийоки, Андерсена-Нексе, Мейтнер также объясняются с простотою, которая хуже воровства; уровень Терлецкого, как специалиста, Судоплатов оценивает с поистине африканской наивностью.